31 августа 2015 г.
Родом из промышленности

Собственный завод — Тверской лакокрасочный — Алексей Комиссаров построил пять лет назад, еще в своей прошлой, предпринимательской жизни. А ныне на службе государству он уже почти полгода занимается тем, что помогает другим запускать новые цеха и производства: в марте Минпромторг по итогам открытого конкурсного отбора назначил его директором Фонда развития промышленности. О том, в чем состоит эта помощь и какова роль нового фонда в системе российских институтов развития, «Бизнес-журнал» и решил побеседовать с Алексеем Комиссаровым.

— Вы ощущаете себя «главным по импортозамещению»? А то чиновники Минпромторга в своих выступлениях в последнее время часто говорят, что в стране есть два основных инструмента по развитию импортозамещения — субсидирование процентных ставок по кредитам для предприятий и ваш Фонд развития промышленности.

— «Главный» по импортозамещению все-таки Денис Мантуров. (Улыбается.) Но то, что наш фонд должен взять на себя большую и очень важную часть работы на этом направлении, — это точно. Причем речь идет о поддержке не только финансовой, но также консультационной и информационной.

Одна из основных проблем российской промышленности, сильно обострившаяся после введения Западом санкций, — отсутствие длинных и недорогих денег на проекты по модернизации и расширению производства. И в этом смысле льготные кредиты Фонда развития промышленности со ставкой 5% годовых — предложение на рынке уникальное. Стоимость денег для заемщика оказывается ниже уровня фактической инфляции. А деньги на развитие предприятиям сейчас отчаянно нужны: импортозамещение — мероприятие дорогостоящее.

— Посчитано: на реализацию всех отраслевых планов импортозамещения требуется 2,5 трлн рублей. Вашему фонду выдали 20 млрд. Не мало?

— Никто и не ожидает, что государство возьмет и выложит всю эту сумму целиком. Это невозможно. Программа импортозамещения подразумевает использование разных источников, в том числе софинансирование со стороны самих предприятий и частные инвестиции. Бюджетные деньги, приходящие в реальный сектор экономики, должны иметь хорошее «плечо» и включать мультипликаторы в различных отраслях. Это достигается различными регуляторными и стимулирующими методами.

По условиям, наши займы должны закрывать потребность проекта в финансировании не более чем на 30–70% (в зависимости от программы), остальное заявители должны изыскать самостоятельно. В нашем случае «плечо» выглядит так: фонд одобрил предоставление льготных кредитов на 6,5 млрд руб­лей, при этом общий объем инвестиций в эти проекты превышает 21 млрд. То есть получается примерно один к трем. В реальности «плечо», наверное, даже больше — если смотреть на всю отрасль и учитывать эффекты, которые возникают в цепочке поставщиков при запуске новых производств.

Наша цель до конца этого года — прокредитовать промышленность на 20 млрд рублей.

— Выходит, «гуляете на все»?

— В дальнейшем мы рассчитываем на дополнительные поступления в фонд из бюджета, и я уверен, что вопрос будет решен положительно. А вот объем, видимо, будет зависеть во многом от нашей работы — состава, качества и успехов проектов, которые мы финансируем.

— Не возникает соблазна сосредоточиться на больших и амбициозных проектах? Выдать пару–тройку крупных кредитов — и выполнить годовой план…

— Гигантоманией мы как раз не страдаем. Сумма займа по основным программам у нас находится в пределах от 50 до 500 млн рублей. Заявители в среднем запрашивают около 300 млн. В целом мы стараемся больше поддерживать именно средний производственный бизнес, потому что, с моей точки зрения, он гораздо сильнее нуждается в финансовой поддержке, нежели крупный. У среднего бизнеса много проектов, требующих не таких уж больших сумм (100–200 млн рублей) — и при этом способных дать заметный экономический эффект. Так что ищем не гигантские, а хорошие проекты.

— Льготный кредит — это ведь не значит, что он беззалоговый?

— Да, мы требуем обеспечения — в виде объектов недвижимости, ценных бумаг, банковской гарантии или иного поручительства. Но и здесь пытаемся найти правильный баланс: с одной стороны, нам важно обеспечить сохранность средств, с другой — понятно, что мы институт развития — а значит, должны помогать в том числе тем, кто собирается реализовать важный для страны проект, но не в состоянии получить «рыночные» деньги от других структур.

Как бывший предприниматель я прекрасно понимаю сложности, которые могут возникать у предприятия с предоставлением залога. Но мы кое-что придумали: у фонда есть соглашение с Агентством кредитных гарантий (оно недавно преобразовано в корпорацию по развитию МСП). По этому соглашению наши заемщики могут получить гарантию на льготных условиях — под 1,25% годовых (это меньше, чем стоимость любой банковской гарантии). Правда, не на всю сумму кредита, а до 50%. И это правильно. Потому что бизнес тоже должен нести финансовую ответственность за реализуемые проекты.

— Наверное, от заявителей у вас нет отбоя. Много отсеиваете?

— Фонд фактически начал работать в апреле. На сегодня поступило более 1,1 тыс. заявок. Ситуация с отсевом вполне стандартна для любого фонда: бóльшая часть заявок (около семисот) оказалась не отвечающей нашему мандату и не прошла самого первого фильтра — экспресс-оценки резюме проекта, когда проверяется соответствие формальным требованиям в части сумм, целей, направления деятельности. 260 заявок прошли первый фильтр и сейчас готовят пакет документов для комплексной экспертизы, состоящей из нескольких этапов — научно-технологического, производственного, правового, финансового. Еще 70 проектов уже как раз на этой стадии рассмотрения. Финальный этап — вынесение на экспертный совет, который у нас весьма серьезный и состоит из представителей бизнеса, деловых общественных организаций («Опоры России» и «Деловой России») и финансистов — уровня вице-президентов банков. Тут статистика пока такая: из 32 вынесенных на совет заявок одобрено 21.

Важно понимать, что мы занимаемся не только финансовой поддержкой. Мы создали «единое окно» — консультационный центр по мерам государственной поддержки промышленных предприятий…

— Видимо, поддержка промышленности в нашей стране стала столь «многоканальной», что промышленники уже путаются?

— Программ действительно много, и раньше, чтобы узнать о них, приходилось ходить по разным кабинетам. Сейчас мы начали выполнять функцию «оператора» по мерам поддержки Минпромторга (и не только). Теперь полную информацию можно получить у наших консультантов.

И это важно опять-таки именно для промышленных предприятий среднего размера. Очень немногие из них внимательно следят за тем, что происходит в кабинетах и департаментах различных министерств. Часто они не вполне понимают, на что могли бы претендовать. Вот крупные игроки — те, как правило, прекрасно осведомлены обо всех значимых программах и преференциях и активно ими пользуются.

Кстати, хочу рассказать деловому сообществу о новых возможностях, которые появляются в связи со вступлением в силу в начале июля федерального закона «О промышленной политике». В российскую практику вводится «специальный инвестиционный контракт». Вещь довольно революционная. Смысл ее в том, что бизнес и власть могут заключить соглашение на срок до 10 лет, по которому инвестор получает гарантии неухудшения условий ведения бизнеса, включая неизменность налоговых ставок для создаваемого предприятия. Как бы ни поменялось законодательство в стране, предприниматель будет работать по зафиксированным контрактом правилам. В свою очередь, он берет на себя обязательства по размеру инвестиций, запуску производства, созданию рабочих мест и так далее. Типовые формы соглашения недавно были разработаны и утверждены постановлением правительств. Оператор специнвестконтрактов — наш фонд. То есть мы берем на себя функцию мостика между государством и предпринимателем. Интерес к таким контрактам, несмотря на их новизну, уже есть. Уверен, что несколько будет подписано до конца года.

— Будет ли фонд действовать проактивно? Например, выявлять «пропущенные звенья» в производственных цепочках и прицельно искать проекты, закрывающие «пробел».

— Мы думаем об этом. Проблема пропущенных технологических звеньев, когда где-нибудь в середине цепочки возникает импортный продукт, без которого не обойтись, существует во многих российских отраслях. Поэтому мы собираемся поддерживать истории, где импортозамещение будет, что называется, «от и до». Но мы все-таки фонд и можем только рассказывать о таких пропущенных звеньях и обещать поддержку. Придумывать, как именно построить там финансово устойчивый бизнес, — дело предпринимателей.

— Вы сами «родом из промышленности». Объясните, почему она у нас так сильно зависит от западных промтехнологий и оборудования?

— Знаете, как я строил свой завод? Это как любимый ребенок. Мы объездили несколько десятков лакокрасочных производств по всему миру, выбирали лучшие технологические линии, приглашали известных специалистов, которые запустили нам все процессы. В России мы тогда не нашли ни одной «няньки» (инжиниринговой компании), которой могли бы доверить своего «ребенка».

Я думаю, это две главные беды российской промышленности — дефицит компетенций в инжиниринге и промдизайне. В России есть много интересных передовых разработок. Но большинство из них существует в качестве лабораторных, а не промышленных технологий. Они не выстраиваются в единую производственную технологическую линию «под ключ», которая нужна промышленности. А за создание такого продукта как раз и отвечает инжиниринг. Его отсутствие — очень масштабная проблема.

— Что с этим делать?

— Поддерживать в стране компании, которые создают технологии для промышленности, разрабатывают оборудование, интегрируют его в промышленные линии, монтируют. Это «инфраструктура» любой индустрии. У нашего фонда есть специальная программа по кредитованию консорциумов предприятий и инжиниринговых центров. И весьма симптоматично, что ни одной заявки, которая смогла бы пройти первый фильтр отбора, по этой программе пока нет — к моему великому сожалению. Но я очень надеюсь, что таковые будут.

— Будучи предпринимателем, вы сами пользовались господдержкой?

— Нет, не пользовался. Когда ушел во власть, отдал, как и полагается, свои активы в доверительное управление. Ни раньше, ни сейчас завод не получал никакой поддержки, субсидий или госзаказов.

Я вообще считаю, что мер поддержки должно быть в меру: это не очень конкурентная история, когда какой-то бизнес привыкает развиваться только за счет государственных вливаний, программ, преференций. Ему можно помочь встать на ноги, придать дополнительный импульс. Но научиться ходить бизнес должен сам.

Беседовал Дмитрий Денис

Microsoft прекратил поддержку для Internet Explorer 10 и более старых версий с 12 января 2016 года, для корректной работы сайта рекомендуем установить:
Internet Explorer 11 и выше,
Microsoft Edge,
Google Chrome 66 и выше,
Mozilla Firefox 59 и выше,
Opera 45 и выше,
Safari 10.01 и выше.
Все понятно